Когда бессилен закон - Страница 55

— Это призыв к высказыванию предположения.

Уотлин поддержал ее и вполне справедливо, но мне подумалось, стоило ли ей протестовать? Вопрос повис в воздухе без ответа.

— После того, как вы закончили уборку других помещений, вы вошли даже внутрь его личного кабинета, верно я говорю?

— Чтобы забрать мусорную корзину, как я сказала.

— Вы не думали, что он может находиться там?

— Я не знаю: он ведь вполне мог выйти, пока я пылесосила полы в других комнатах.

— Но существовала вероятность, что он все еще там, потому что кто-то же выставил корзину с мусором?

— Да, я полагаю.

— А полагали вы это в тот вечер? Думали вы о том, что он может быть в кабинете?

— Да, я об этом догадывалась.

— И все же вы туда вошли. Следовательно, в тот момент вы его не боялись, не так ли?

— У меня оставалось некоторое подозрение.

— Но, тем не менее, вы вошли за мусорной корзиной. Значит, вы не очень боялись, так ведь?

Генри пришлось попросит ее ответить громко.

— Думаю, что не очень, — снова сказала она.

Генри кивнул, сделал запись, перелистнул страницу в своем блокноте. Не отрывая глаз от блокнота, он спросил:

— Как был одет Дэвид, когда вы вошли в его кабинет?

Свидетельница снова сделала паузу. С каждым ответом она становилась все менее решительной, хотя говорила достаточно смело.

— Так же, как я сказала раньше, — он был в белой рубашке и костюмных брюках.

— Он был в галстуке?

— Думаю, что да. Подождите… Да, в галстуке.

— По-прежнему. То есть, когда вы вошли в кабинет, на Дэвиде еще был галстук?

— Да, с ослабленным узлом, но он был на нем.

Генри, казалось, удивился и сделал очередную запись в блокноте. Менди, глядя на него, вдруг сказала: «Я могу и ошибиться насчет этого», — и опустила глаза вниз, на свои руки. Генри кивнул.

— А что вы скажете насчет туфель? Он все еще был в туфлях?

— Я не смотрела на его ноги.

— Ладно, ну а по вашему мнению?

— Протест, ваша честь. Вопрос был задан, и ответ на него получен.

Генри подождал, пока судья поддержит протест обвинения, и пошел напролом.

— Подумайте, когда вы услышали шум лифта и Дэвид спешно начал одеваться, пришлось ли ему надевать носки и туфли?

Менди Джексон подняла глаза вверх, и взгляд ее забегал по потолку.

— Нет. Они на нем уже были.

Генри сделал вид, что все идет отлично. Он удовлетворенно покачал головой.

— Следующий момент. Помните… когда вы боролись с Дэвидом?

Свидетельница кивнула.

— Помнится, вы сказали, что он вас оцарапал. А вы его не царапали?

— Я не знаю.

— Могу я подойти к свидетельнице, ваша честь?

Менди Джексон смотрела на приближающегося Генри так, словно он сам собирался ее ударить. Генри протянул секретарю суда фотографию, чтобы та сделала на обороте соответствующую отметку.

— Это зарегистрированное вещественное доказательство защиты номер один, — сказал он Менди. — Вы узнаете изображенную здесь персону?

— Это мистер… обвиняемый.

— Он именно так выглядел в тот вечер после прибытия полиции?

— Да, я думаю.

Менди больше ничего не собиралась ему сообщать.

— Что вы видите на его лице?

— Это похоже на царапины.

Генри взял у нее фотографию и отнес назад к своему столу. Сев на место, он спросил:

— Следовательно, вы все же оцарапали его?

— Я полагаю, что сделала это. Вы хотите, чтобы я перед ним извинилась?

— Нет, — спокойно сказал Генри. — Всякая женщина сделала бы это.

Нора привстала, но было видно, что она не знала, чем ей могло повредить это постороннее замечание. Нора снова села.

— Значит, вы действительно боролись с ним, — сказал Генри.

— Да. Как только могла.

— Когда он сорвал с вас одежду, вы тоже боролись?

— Да.

— Когда он схватил вас сзади, вы боролись за то, чтобы освободиться?

— Да. Конечно, я делала это.

Генри кивнул.

— И когда он опрокинул вас на кушетку, вы продолжали борьбу?

— Да, — ответила она, хотя и без особого пыла.

Менди не могла сообразить, куда все эти вопросы ведут, но знала, что ответ на них должен быть утвердительным.

— И когда он уже проник в вас, вы все равно боролись за свою свободу?

— Да, насколько позволяло мое положение. У меня было не очень много возможностей для сопротивления.

— Однако вы сопротивлялись?

— Да.

— Не было ли все это каким-то образом волнующим для вас? Не показалось ли приятным?

Она посмотрела на него так, будто он предложил ей снять одежду и сложить ее на свидетельский помост.

— Нет.

— Вы были сексуально возбуждены?

— Ваша честь! — закричала Нора, перекрывая ропот, поднявшийся среди публики. — Это насмешка, это поддразнивание, это не имеет отношения к делу. Это оскорбительно, наконец! Свидетельница не обязана защищать себя…

— Можем мы подойти к вам, ваша честь? — спросил, Генри, и они с Норой подошли к судейскому столу.

Когда Генри и Нора стояли там перед судьей, они находились, вероятно, футах в десяти от свидетельницы. Миссис Джексон следила за Генри, пока он не прошел половину пути, затем опустила голову и больше уже не подняла глаз.

Генри вытянулся над столом и — явно для того, чтобы свидетельница не услышала, — тихо заговорил. Нора, которая была пониже ростом, оказалась при этом в невыгодном положении, однако Уотлин, надавив своим большим животом на стол, тоже подался вперед. В течение одной-двух минут доносился лишь их напряженный шепот. Нора еще продолжала спорить, когда Уотлин откинулся в кресле и жестом приказал адвокатам удалиться.